Гуманоиды

В июне миром правил радостный свежак, и в каждом порыве ветра слышался голос невидимых парусов. Позитив, если представить его в виде стрелки какого-то прибора, показывал верный курс – дети, получившие путевки по программе «Россия – страна талантов», грузились в вагоны и отправлялись к синему морю. Колеса, совместно с рельсами, исполняли роль патриотического музыкального инструмента.

Касаемо более ранних поездок, то они имели место в мае, и они, выражаясь современным языком, подпадали под категорию акций. Лагерь назывался «ГНЕ (Гиперборея-Наше-Единство), и, если разобраться, что там было делать в мае? Мучилися дети, да и только – вода холодная, ночи чернее сажи, а программы столь насыщенны, что и вундеркинду не пожелаешь. Учителя, сухие и спортивные, страстные в любви к Отечеству. Проводя дни вдали от алкоголя и прочих бурь, они нарабатывали портфолио.

Город Сочи – это длинная полоса вдоль моря, поселки, санатории, детские лагеря. Но прежде, Петечка Соколович и Дональд Максимов встретились в московском дворе – назавтра они отправлялись туда, к морю. Петечке Соколовичу исполнилось 12 лет, а Дональду Максимову – одиннадцать.

— Дональд, слушай, зачем тебе в телефоне брюлик? – спросил Петечка.

— Это – глаз дракона, — ответил Дональд.

— Глаз или газ?

— Не смешно. А ты знаешь Алистера Стешенко?

-Ну.

— Когда говорят ну – то следует отвечать – гну!

— Ну.

— Мальчики зажали его в углу и вынули из телефона брюлик.

— Пусть пишет заявление. Пусть мусора занимаются.

— Мне отец запрещает называть полицию мусорами. И, потом, все это надо решать по своим каналам.

— Ладно. А как это вы решаете? Через полицейских Беверли-Хиллз?

— Ты сам в лагерь едешь?

— Меня отправят с тетей Полиной, но потом она поедет домой.

— А кто это?

— Она старший по наклейкам на холодильники в нашем доме. По регламенту ей нет места. У нее еще много дел.

— Говори короче.

— Короче не могу. Пойду я. Давай стрельнемся, как приедем.

— Окэй. А какая у тебя группа?

— «Ведический путь – Сила России».

— Окэй. У меня тоже. Бай.

— Бай.

Вечером следующего дня Петя и Дональд уже шли по дорожке пионерского лагеря, Петя упирался в телефон, Дональд только что из телефона выбрался, и все было распрекрасно.  Справа, в окне спортивного центра, было видно, как под музыку двигаются дети, а перед ними кружится девушка-тренер, напоминая человекообразную осу.

— Дональд, посмотри, какой у нее кардан! – заметил Петечка.

— А? Ну да, — телефон хватку свою не отпускал, не мог Дональд сразу же повернуть голову.

— Ты знаешь такое выражение – пахнет рыбой?

— Ты про кого?

— А ну тебя.

— А ты слышал, есть такое выражение – биомусор.

— Ты про себя?

— Чего ты так сразу.

— Я хотел тебя приколоть.

Так вот, и шли они дальше. Тут увидели они какую-то постройку кирпичную, вроде бы и небольшую, может – насосная какая, а может – что-то еще, и в приоткрытых дверях наблюдалось странное красноватое свечение. Рядом же располагался какой-то павильон, на нем был, во-первых, флаг, во-вторых, какой-то герб (возможно, сочинский), а потом – рекламный стенд какого-то непростого мороженного.

Бродили ребята по дорожке туда и обратно. Солнце уже укатилось за море, июньский вечер был полон синеватой прохлады, насекомых, телефонных сигналов, да и прочих звуков.

— А у вас есть дом на Сочах? – спросил Петечка.

— Откуда ты знаешь? – ответил вопросом на вопрос Дональд.

— Я слышал. А Гурий Белкин в следующим году не будет у нас учиться. Они переезжают в Лондон.

— В Лондон сейчас нельзя переезжать. Жить надо в России.

— Откуда ты знаешь?

— Папа сказал.

Вернулись они вскоре к этой насосной, подошли к двери, и правда – лился свет красный, лампочка, должно быть, какая-та, хотя еще и не темно было, и свет словно через силу кто-то раскрашивал.

— Странно, — сказал Петечка Соколович, — пойдем, посмотрим. Чего это тут так красно?

— Пойдем, — ответил Дональд Максимов.

Так они и вошли. Единство глаз, мысленные ряды, сферы, а также – много объектов приплющенных, высокотехнологичных. Взлет, посадка. Вынос тела. Занос тела. Все вертелось, терялся разум, исчезала душа, и шло ускоренное замещение. Форма. А представим себе виноград – одна гроздь – все родственники. Может быть, ты – на вершине грозди, а может быть – по центру, или же все ребята сочные и зрелые, а ты еще зелен – но стебель один. Мы вместе.

Сравнение с растениями действенно. Вот и огурец – все семена в нем – в одной упряжке. И все семена – ребята. Так много ребят, сформированных по единому алгоритму.

Красный свет, отрицание, замещение. Гуманоиды.

Петечка дотронулся до собственного носа.

— Ты активирован, 34590? – спросил экс-Дональд Максимов.

— Я слышу, — ответил экс-Петечка, — прокачка правого уха завершена. Среднее полушарие переключено в режим роста. Но третий глаз надо ремонтировать.

— Надо идти.

— Я знаю о миссии.

— В седьмом корпусе есть Гриша Самойлов. Ему нужно вставить чип.

— Идём.

Так и вышли они дальше. По пути им встретился Сос и Валера, с чипсами. Они весело хрустели.

— Вкусные? – спросил Дональд.

Сос пожал плечами.

— Насухую есть – желудок маять, — заметил Петечка учительски.

— А сами, что, не едите? – спросил Валера.

— Едим, — ответил Петечка.

— Пейте лимонад «Canada Dry Triple Berry», — посоветовал Дональд, — хороший.

Посветите в толщу тьмы фонарем – все зависит от плотности этой толщи. У вас нет глаз? Зачем же вы этим занялись? Светите, светите, но помните – восприятие может быть расширено до великих пределов. Немного выше, и вот – идут ряды лиц, все одинаковые, глаза большие, маслянистые, им неведомы Эйнштейн, Тесла, Хокинг и Абрикосов. Они даже не дадут вам совет, потому что полагают, что вы – рыбки в аквариуме. Сказать рыбкам: эй, слушайте, формула хвоста не верна?

Общность.

Жидкий глаз.

Звонок.

— Петечка, как ты там, миленький?

— Очень хорошо, бабушка, — ответил Петечка, — ты, верно, сейчас таришься в магазине в Мадриде.

— Какой умный, внучик. Это мама тебе сказала?

— Я догадался, бабушка. А что делает Аким?

— Играет.

— Если долго смотреть в монитор, можно испортить глаза.

— Ты прав, Петечка. Какой ты заботливый.

Меж тем, на лагерь «Гиперборея-Наше-Единство» опустилась тьма, а Гриша Самойлов продолжал оставаться где-то там. В номере жило всего лишь четыре мальчика. Хороший номер. Здесь были Юра Романов и Васька Варшавер. Юра сидел в «контактах», Васька отметился тем, что сумел доказать в блогосфере, что земля – плоская. На столе стояли «пепси-кола» и соки, также были чипсы, соленые и сладкие кукурузные палочки, много разных шоколадок, от обычных плиток до сложных конфеток. Васька, как делал очередной комментарий, смеялся – видимо, и правда, это было смешно.

— Васька, — сказал Дональд, — скажи честно, что, по-твоему, нужно человеку для счастья?

— Бабки, — сказал Юра Романов.

— Я у него спросил, сказал Дональд.

— Бабки, — подтвердил Васька.

— А зачем о них думать, если они и так есть?

— Я и не думаю. Мне поставили много дизлайков.

— Они потеряны, — проговорил Петечка, — я считаю, что, например, если есть конфеты, то их надо есть. Зачем им просто так лежать? Сахар – производное для полисахаридов.

— Умная фраза, — проговорил Васька, — можно – я ее запощу.

— Пости.

И на следующий день Гриша Самойлов был недоступен. Был завтрак, а потом – обязательный флэш-моб «Чистая Россия – Чистая Душа», в ходе которой выступали юные чирлидеры, а все остальные были заняты непонятно чем.

Лица во тьме открыли глаза. Да, но разве закрывались они, глаза? Скорее всего, сон не наступал никогда, и одно состояние, постоянство, было сразу же определено в константе с большим количеством полей. И вот, возникали, рождались, объекты. Они напоминали сверхновые – если бы время ускорить в несколько тысяч раз, то вселенная выглядела бы так же. Моргание плазмы. Тонкие руки, тянущиеся друг другу, чтобы начать ощупывание.

— Мы должны выехать на разведку, — сказал Дональд.

— Едем сейчас, — ответил Петечка.

— Где возьмем транспорт?

— Арендуем у воспитательницы Анны Степановны. Она хочет куда-то ехать. Пусть отвезет нас.

— Пусть.

В этот момент на сцену стали выходить мальчики и девочки и читать стихи, посвященные недрам земли. Появился тут и Алистер Стешенко.

Счастливы люди,
Родина забоится о нас.
У нас не убудет,
Не закончится газ.

 

— Что-то с ним не то, — сказал Петечка, — при автообзвоне назад не возвращается сигнал.

— Подавление?

— Да.

— Ладно. Разберемся по приезду.

Петечка и Дональд пошли к воротам лагеря, встретил там Анну Степановну, девушку лет двадцати пяти, преподавательницу. Выражение ее лица постоянно задавало вопрос: когда же счастье? Петечка провел рукой перед ее лицом.

— Едем, — сказал он.

— Едем, — согласилась Анна Степановна.

— Пока мы шли сюда, я составил большую мыслительную пирамиду, — сказал Петечка, — я пытался поставить рядом два типа понимания реальности, но я все время прихожу к одному и тому же выводу – основная задача Анны Степановны – вовремя размножиться, но чрезвычайно раздутая популяция людей упрощает процесс донельзя.

— Я правда хочу размножиться, — подтвердила Анна Степановна словно зомби.

Тачку взяли первую попавшуюся, соединив контакты. Выехали на трассу, двигались по серпантину по направлению к большому Сочи.

— Может быть, возьмем ее к себе? – спросил Дональд.

— Нет. У нее не хватает психо-кластеров. Она начнет регрессировать, и ее увезут в дурдом.

— Пусть увозят.

— Тогда она не сможет размножиться. Мне ее жаль.

— Ты не до конца трансформировался. Гуманизм исключен.

— Мы должны совместить все типы сознания. Не спорь.

Анна Степановна вела машину как сумасшедшая. По пути был встречен полицейский наряд, который проигнорировал автомобиль, нарушающий скоростной режим. Поворот. Спуск. Подъем. Съезд. Знак «ЖБИ, 2 км».

— Какое страшное слово – ЖБИ, — заметил Петечка Соколович, — сколько в нём зла. Не встречал никогда более жестоких слов.

— Значит, там что-то есть, — ответил Дональд Максимов, — едем туда.

Анна Степановна начала курить, что не входило в планы. Дорога шла к какому-то посёлку, а сам завод ЖБИ оказался на пути, и правда, все выглядело скверно. Было много пыли, мусора, слышался нездоровый шум. Ездили грузовики – все грязные, несвежие, громкие – их словно специально сделали, чтобы издеваться над природой. Море было неподалеку. Иногда оно проглядывало между деревьев.

— Жди здесь, — приказал Петечка Соколович Анне Степановне, — идём.
Петечка и Дональд прошли вдоль стены, где увидели что-то вроде входа – хотя не было ни дверей, ни ворот – просто проём в бетонной стене.

— Адское решение, — заметил Петечка.

— ЖБИ – это засада на земле, — ответил Дональд.

Они прошли по темному пыльному залу, по направлению к выходу с противоположной стороны, где стоял гул – там работали какие-то станки, ходили люди с лопатами, работал транспортёр, подходили и уходили грузовики.

— Что думаешь? – спросил Петечка.

— Это альфовские. Голыми руками их не возьмешь. Никто еще не убирался с ЖБИ по добру, по здорову.

Они вышли на площадку, где шли работы. И правда, люди тут были какие-то очень нехорошие, с неживыми лицами – своей работой они словно бы пытались отрицать суть мироздания. Стоял Камаз-миксер. Бочка крутилась, из отверстия то и дело что-то выплескивалось.

— Э, Клинтон, — был окрик, — Клинтон!

— Он в контору пошел.

— Куда ж столько нахерачили?

— Да, нахерачили, так нахерачили.

— Ты, да сами разгребайтесь.

— Да козлы!

— Козлы, не то слово.

— Слышь!

— Слышь, Мамонт, ты лучше езжай, пока нет барина.

Появился мужик – весь цементный, пыльный, само воплощение отрицательного сигнала. Казалось, сейчас он начнет кричать и криком уничтожит целый мир.

— А вы чо, щеглы? – осведомился он.

Петечка и Дональд переглянулись.

— За болтами? Я щас дам болта! – крикнул мужик. – Пионеры юные, головы чугунные.

— Валим? – спросил Петечка.

— Валим, — ответил Дональд.

Откуда-то из ниоткуда Дональд вынул палочку, палочка щелкнула – громко, сухо, даже как-то подло, и все люди на площадке упали без сознания. Ребята проследовали назад и сели в машину. Анна Степановна соединила контакты, и они поехали. Ехали нервно. Петечка сказал:

— Не могу успокоиться. Но это была ошибка. Не всякий ЖБИ так страшен. Это были обыкновенные экземпляры.

— Ты все еще близок к людям, — ответил Дональд, — попробуй упростить процесс. Усложнение – путь к ошибкам. Всегда надо начинать с простого.

Анна Степановна тут начала кашлять, а потом вдруг проговорила голосом грубым, словно бы голосом дьявола:

— Не могу. Душно жить.

— Это вселенское эхо вышло, — проговорил Дональд.

Как приехали они, так Анну Степановну отпустили, а машину поставили на место, при чем, никто ничего не заметил – словно бы и не уезжала машина никуда. Молодая преподавательница поначалу чувствовала себя нормально, но вскоре у нее начались головные боли, и она слегла. Врачи отмечали у нее некоторую  потерю памяти, связывая это с переработкой.

Вечером же было понятно, что Гришу Самойлова вновь не взять. Петечка увлекся шоколадными батончиками. Запивал кока-колой.

— Куда в тебя столько лезет? – удивился Васька Варшавер.

— Лезет и правда много, — ответил Петечка Соколович, — думаешь, это может доказать, что земля – плоская?

— Не знаю.

— Ищи доказательства явно, Вася. Если есть параллельные миры, значит – они параллельны. А параллельны только прямые вещи. Из этого и выйдет, что земля круглая. Проведи две линии. Если они кривые, они не могут быть параллельными, если они в одной плоскости. Но наша линейка координат – это одна плоскость, а прочие нам недоступны, и все существа, которые там живут, тоже не могут знать о нашем существовании, если только они не нашли выход. Но те, что приходят, скорее всего, живут где-то недалеко, но совершенно недоступно для человека. Они могут использовать человечество в виде криптофермы.

— Ого, — обрадовался Васька, — почему криптофермы?

— Если ты хоть немного соображаешь в компьютерах, то должен знать разницу между Пентиумом и Селероном. В Селероне не хватает ряд опций. Так и в человеке. Но опция генерации криптовалюты дана по умолчанию. Почитай статьи о майнинге. Если ты включишься в блокчейн, то сможешь что-то намыть. А теперь соедини всех людей в цепочку — возникнет криптоферма. Таким образом, некие пришлые существа могут совершенно точно окучивать землю для получения больших криптоблоков. Таким образом, их нельзя назвать ни друзьями, ни врагами, они – всего лишь фермеры.

— Вот это идея! – обрадовался Васька.

Юра Романов тоже попытался съесть столько же шоколадок и выпить столько же кока-колы и позеленел. Ему было нехорошо. Дональд Максимов сел играть в сапёра и увлекся. Каждый раз он увеличивал размеры поля и всё время выигрывал.

— Ты что, гений? – спросил Васька.

— Нет. Но в простых играх много бинарного смысла.

— А шахматы?

— Они завёрнутые.

— Может, поиграем?

— Поиграем.

— Во что?

— В мафию.

Следующим днем было решено – снова ловить Гришу Самойлова. Но была теперь и новая проблема – Алистер Стешенко выдавал неверный feed-back на ментальном уровне, и была опасность, что он – обращенный терминатор мысленного поля. На завтрак было много разных вкусностей. Петечке позвонила его бабушка:

— Как ты, внучик? Не обижают тебя там?

— Нет, бабушка? Как там папа?

— Поехал на газовый форум.

— А как мама?

— Она поехала к тете Фёкле.

— О, в Хайфу? А ты на хозяйстве, ба?

— Да.

— А как там Тузик?

— Тузик? Какой Тузик?

— Ну, пёсик.

— Петечка, ты много купаешься?

— А что, бабушка?

— Нашего пёсика зовут Зелимхан.

— Ой, прости бабушка.

Погода была хорошая, жаркая. С моря дул влажный ветерок. Электрички пробегали по железной дороге, что шла вдоль берега, словно жирные железные черви. В лагерь «Гиперборея-Наше-Единство» приехал один политический деятель и выступил перед детьми. В актовом зале было прохладно – дули веселые кондиционеры. Все дети были с флажками «Единая Россия» и в футболках с изображением президента. Оратор говорил:

— И всё это мы решим вместе….

Все захлопали…

— Вы – будущее Новой России….

Аплодисменты….

И вновь, на сцену вышел Алистер Стешенко и прочитал стихи:

Родина, Родина
Недра глубокие
Нефть народная,
Газы высокие

Леса зеленые,
Алюминий полезный,
Меди, сланцы ученые,
Алмаз небесный…

Медь желтая,
Уран святой,
Никелем сотканный
Сибирский простор большой.

 

Потом вышел один хор, потом – второй, наконец – вышли юные акробаты и принялись крутить колёса. Так было до самого обеда. А перед самым обедом Петечка Соколович и Дональд Максимов увидели, что Гриша Самойлов ушел куда-то по коридору и там зашел в туалет. Тут же друзья побежали туда, где и застали Гришу, который как-то симптоматично мыл руки.

— Гриша, — сказал Петечка, — вот и ты. Мы должны тебя срочно осмотреть.

— Да, — подтвердил Дональд, — возможно, ты нам подходишь.

Обошли они Гришу с двух сторон, но тот ничего не понимал и продолжал мыть руки – делал он это так, как учил дедушка Кларк Юрьевич – берешь мыло, мылишь руки немного, мыло откидываешь, руки моешь, но – не полностью, снова мыло берешь, и так возникает цикличность. Дедушка утверждал, что, если так руки мыть, к тебе никогда не прицепится Дюббук.

— Почему так странно моешь руки? – спросил Петечка.

Гриша не отвечал. Но тут открылась дверь, и в проходе появился Алистер Стешенко. Лицо его было белым и пустым. Дональд провел перед собой рукой, производя волну, и это не подействовало на Алистера. Петечка же, как ни в чем ни бывало, спросил:

— Алистер, дорогой, скажи, ты патриот?

Алистер лишь усмехнулся. Петечка тут прыгнул в сторону, пробежал по стене, развернулся там же, на стене, сделал сальто и приземлился на пол.

— Тебе это нравится, Алистер, скажи? – спросил он.

— Нет, мне не нравится, Петя, — проговорил Алистер, — Гриша, пойдем отсюда. Они дураки. Не связывайся с ними.

Так они и ушли. Петечка и Дональд остались сидеть тут же – сев на раковины. Спустя пять минут тут их застал физкультурник, Сергей Анатольевич и спросил, почему они сидят на раковинах – «ведь их можно сломать, а стоят они дорого».

— Сергей Александрович, — сказал Петечка, — должен открыть вам страшную тайну. Ничего вы не знаете. Наш Алистер – гуманоид.

— Возможно, — ответил Сергей Александрович, — при таком годовом доходе его родителей кто угодно станет гуманоидом.

— Дело в это, — проговорил Дональд, — доходы и у нас больше, но миссия важнее. Знаете, что такое майнинг?

— Нет.

— Ну вы даёте. Отстали от жизни. Это халявные бабки. Вот, например, Сева Гуревич, он не поехал в лагерь, хотя и выиграл олимпиаду по математике. Почему он не поехал? А потому что, в отличие от нас, ему надо работать на всю семью. Все гении такие. Он открыл на балконе криптоферму. А начинал с одной видеокарты. Говорят, что на ней нельзя заработать. А он в один год все сатоши собирал, чтобы купить вторую, а второй – чтобы третью, а потом купил сразу пять, а сейчас он поставил на даче оборудование «Доминатор А-7», и в день у него выходит три тысячи рублей. Сева давно понял, что он умнее нас, но родители у него – мелкие лавочники, а попал он в нашу школу лишь потому, что они родственники нашего директора. Сейчас Сева занялся блокчейном, и вдобавок к девяноста тысячам рублей в месяц, ему капает еще дополнительная двадцаточка.

— Невероятно, — вздохнул Сергей Александрович.

— Майнинг изобретен в космосе, а люди, развившись до нынешних, текущих,  пределов, вдруг стали воспринимать скрытую в них самих информацию. Захария Ситчин пишет, что Боги создали человека как раба, чтобы добывать золото. Но в том был не прав Ситчин, что он понятия не имел, что такое Облачный Майнинг, потому что в его время ничего такого не было.

— А разные дурачки, — сказал Петечка, — всякие шизофринические контактеры и актеры театра глупости, ищущие контакта, контактируют с собственным воображением. Но золото добывается уже с тех пор. Это криптовалюта, сделанная внутри человека.

— А потому, — сказал Дональд, — никакого контакта быть не может, потому что ничего не поменялось – как и раньше, человек – носитель биопроцессора, специально заточененого под генерацию правильно кэша.

— Вы нам подходите, — улыбнулся Петечка.

Сергей Александрович вдруг очнулся. Он стоял у окна. К нему подошла преподавательница по русскому креативу, Светлана Яковлевна:

— Сергей, всё в порядке?

— А? – тот вздрогнул.

— Ты стоишь уже час у окна, не двигаясь. Сначала я не обратила внимания. Что-нибудь случилось?

— Не знаю, — ответил Сергей Александрович.

Тем вечером выступать в лагерь приехал Тимати. Дети были в восторге. Они кричали:

— Ура! Ура, Тимати!

— Тимати, Тимати!

— За Россию! За Тимати!

— Родина, Крым, Тимати!

На второй вечер были Олег Газманов, Надежда Бабкина, представители Камеди Клаб. Вечером Петечка выпил столько кока-колы, что, казалось, должен был лопнуть, но жидкость словно бы уходила в никуда. Алистер поедал торты. Было очень много сладостей. Васька Варшавер попытался повторить тот же подвиг, но Петечка его предостерег:

— Не пытайся. Одно дело – еда, а другое – клапана.

Тот лишь пожал плечами.

Юра Романов хорошо рисовал. Он открыл на своем смартфоне порносайт и срисовывал различные сцены.

— Пойдешь художником-постановщиком? – спросил Петечка.

— Пойду.

— Небось, Лену Беркову встретишь.

— Она уже старая. Меня интересует лишь чистое искусство.

— Алистер Стешенко превращен в Фильтратора, — сказал Дональд, — давай убьем его лопатой.

— Ты предлагаешь сделать это сейчас?

— Да. Самое время.

— Вы чего? – Васька Варшавер подпрыгнул на месте.

— Хотя контакты бессмысленны, но они случаются, — произнес Петечка, — послушай меня. Возьми свою банковскую карту, вставь в банкомат и набери четыре девятки. Озолотишься. А если наберешь это число на своем телефоне, то получишь бонус. Деньги – это мотиватор Икс. Когда боги тестировали человека в лаборатории, то голову ломали – что бы такого придумать, чтобы человек был постоянно чем-то озарён. Ничего не могли придумать, кроме секса. Нет, сначала хотели секс выключить и сделать так, чтобы человек просто клонировался. Был проект, что приходит человек на озеро и говорит: озеро, озеро, дай мне сына. И тут – откуда ни возьмись, появляется потомок. А еще, думали – может, пусть он яйца откладывает, а? И тоже, не нужна тогда половая функция. Но все прочие варианты были сложные и плохо прошли тестирование. Оставили самый простой. Тогда думали о главном мотиваторе, и решили, что нужно придумать счета. Но счета счетами, а нет банкомата – откуда, например, банкомат в Древнем Египте? Из всех металлов выбрали золото, потому что по цвету она напоминала визуальное отображение хэша. Сами Боги, как намоют кэш, сдают его в хранилище, которое вращается вокруг Бетельгейзе – и тут же получают огромные преференции.

— Вы что, инопланетяне? – спросил Юра Романов.

-Как видишь, — сказал Дональд.

— А дайте тогда и мне денег.

— Набери СМС.

Юра набрал СМС и получил на счет десять тысяч рублей.

— Мало, — сказал он.

— Больше будет палево, — ответил Петечка, — и тобой заинтересуется ФСБ.

— У моего отца нормальные тёрки.

— Будь начеку. А мы пошли.

Был вечер ранний, но все дети уже находились в корпусах, и выходить наружу им было запрещено. По дорожке ходил охранник, у которого на спине, на футболке, красовалась голубая надпись:

Давай, Россия,
Давай, Давай

 

Петечка догнал его и дотронулся до этой надписи. Охранник замер. Он вообще не мог пошевелиться. Дональд взял проволочку и отомкнул пожарный щиток. Сам он взял красный топор, а Петечке дал лопату. Они вошли в корпус и обезвредили сидящего на входе дежурного, посмотрев ему в глаза. В это время Петечкин телефон зазвонил. Это снова была бабушка.

— Внучик, что ты сегодня кушал? – осведомилась бабушка.

— На ужин давали кеноа, большие куски мяса – это ужин чемпионов. Такую еду есть русский витязь.

— Витязь? – удивилась бабушка.

— Да. Александр Поветкин. А еще, одной девочке, из соседнего номера, родители привезли гималайский чай и тибетский хлеб, а также настоящих японских крабов, и еще кое-что. Они даже взяли с собой домохозяйку, чтобы та помогла нам накрыть стол. Но мы сидели не долго. Пошли к себе в номер, там очень весело.

— А что вы делали?

— Рисовали.

— Внучик, а занимался ли ты английским?

— Не-а. Если бы был репетитор, я бы занимался. А как там мама в Хайфе? Жарко.

— Жарко, жарко. А творожок вам дают?

— Давали. Итальянский.

— А физкультурой вы занимались?

— Не-а, бабушка. Пели мы. А как там Аким?

— Играет.

— Почему он всё время играет? Так же можно глаза сломать. Или, на худой конец, посадить мозги. Что потом делать без мозгов?

— Говорила я ему. А он мне твердит – а что мне еще делать?

— Пусть учит японский язык. К тому моменту, как он подрастёт, газ подешевеет до такой степени, что у нас в России люди перейдут на дрова, потому что не смогут его оплатить, а за границей будет только электричество, и в Газпром Акима не возьмут. А поедет в Японию, будет жить как человек.

— Да что ты такое говоришь, внучик.

 

Дональд со всего размаху заехал по дверям красным топором и вышиб их. Петечка крутил лопатой, будто бы это был предмет для спортивного фехтования и различных показательных номеров. А вот и вторая дверь. Бабах. Впереди – комната, в котором проживают шестеро мальчиков, и один из них – Алистер Стешенко. Казалось бы, юные жильцы должны были испугаться, но они только засмеялись. Один из них – Игорёша Либерман, запрыгнул на верхний ярус кровати, но только для того, чтобы начать показывать пальцем на нападавших и смеяться.

— Посмотрите на дураков! – захохотал он.

Петечку это не смутило. Дональд размахнулся и разбил спинку от кровати.

— Предлагаю сделку, — проговорил тут Алистер Стешенко с важностью, — любой эксцесс наказуем, а каждая стычка записывается в журнал. Што вы хотели, братцы? Давайте поговорим?

— Почему это ты так решил? – спросил Дональд.

— А почему ты отвечаешь вопросом на вопрос. Я первый спросил.

— В принципе, нам был нужен Гриша Самойлов, но мы обошлись учителем физкультуры. Теперь…

— А теперь – ничего, — ответил Стешенко, — а если ничего, то это называется – личный интерес. А откуда у вас личный интерес? И откуда топор?

— Топор со щитка, — сказал Дональд, — а что на счет личного интереса, так и есть.

— А я ареал не нарушаю, если вы взяли своё, ага? Гришка больше вам не нужен? А теперь сами посмотрите – были ли случаи мокрухи? Хоть один? Вы даже не удосужились проверить это в базе данных. Поэтому, покедова, приятели. Никому, ни мне, ни тебе, как говориться.

Тут был звонок – в качестве рингтона играла популярная песенка «Валера, прощай»

— Да, — сказал Алистер, — да, дядь. А вы уже едете? Что? Вы только в аэропорту Бен Гурион?  А я в лагере. А скажите папе, чтобы забрали меня из лагеря, не то я вас не увижу. Ха-ха. Ха-ха-ха-ха. А что вы нам привезете? О, образцы святой земли. А фотик? Нет, у меня есть, но я хочу другой. А, спасибо, дядя Ваня. Спасибо. А я…. Я – ничего…. Да тут пришли одни мальчики, но это не страшно. Они – гуманоиды. Что? Ну гуманоиды. Какие? Ну обычные. У них бывает нервный срыв, им нельзя. Что? Нет, обычные. Московские. Из наших людей. Что? Пить козье молоко? Сейчас спрошу. Спасибо, дядь Вань. Учу. Выучил китайский. Почему? За Китаем будущее. На нашем веку будем мы уже жить в большом Китае. Почему? Та просто. Это прогнозы. Ага. Лайла тов.

Алистер отложил трубку, влез в холодильник и достал два пакета молока.

— Хотя дружба между нашими расами невозможно, мир сейчас важнее. Давайте выпьем.

— Ну ладно, — сказал Петечка.

— Ладно, — согласился Дональд.

Остальные мальчики снялись со своих и стали доставать и разных мест булочки, пирожные, обсыпные кольца, солёную соломку, печенье, бублики. Бублики тут же разделили  поровну, так как именно они, будучи кольцеобразной формы, были ближе всего по ментальному состоянию к абсолютным алгоритмам.

 

 

*   *   *

 

Доктор Семёнов провел рукой перед лицом Анна Степановны и задал вопрос:

— Вы слышите меня?

— Слышу, — ответила та сонно, вяло – она находилась под гипнозом. Доктор Семёнов проводил сеанс регрессивной терапии. Будучи большим специалистом в области гипноза, он нередко использовал и такую практику, когда для получения ответов клиента погружали в глубокий транс.

— Что вы помните? – спросил он.

— Существа, — ответила Анна Степановна плаксивым голосом.

— Как они выглядят? Это люди?

— Нет. Они…. Зеленовато-серого цвета. Глаза большие, по цвету – как маслины…. Очень большие, без выражение. Нет никакого выражения лица. Рост маленький. Они меня куда-то тащат. Не могу….. Я лежу в кресле…. Я вижу иглу. Они хотят вставить мне ее в глаз!